АК Один и восемь – Хорошо, хорошо.. Но не думайте, что вам так легко удастся остановить прогресс науки! Я знаю, куда я пойду.. И я еще вернусь!!. Я невольно съежился от грома удара захлопнутой двери. Этот заключительный аккорд я слышал не впервые, и я ждал его. При всей своей нестерпимости (может, все же попросить поставить мне доводчик на дверь?..), именно он обычно приносил облегчение. Экспоненциально затухая, звук как бы снимал защитную пелену с действительности, обнажая привычную обстановку и возвращая меня к жизни со всеми ее атрибутами (нет, не стоит.. ну не вестибюль же это в конце концов..). Чашка чая – вот что тебе нужно. Я обрадовался этой простой мысли – все-таки есть в жизни приятности! Моя кухня располагается на журнальном столике у окна. Я щелкнул выключателем на чайнике, распахнул форточку (холодный воздух принес запахи и звуки улицы) и, опершись на подоконник стал смотреть на разгорающийся в ранних декабрьских сумерках фонарь. Объемистые сугробы этой снежной зимы сразу беспардонно вторглись в память, вызвав нежные воспоминания о жестких ледяных горках, мокрых насквозь варежках и контрастно теплых вечерах. В большом папином кресле, отделенный от промозглого внешнего мира надежной стеной и заиндевелыми стеклами двойной рамы. С ногами в кресле и с головой в книжке.. Наверное, тогда и пришла с картинками из Перельмана, которые я и сейчас воспроизведу по памяти, вера в правильность Мира, в незыблемость логики, во всемогущество настоящих знаний. Уже потом я научился на основе надежных критериев отличать истину от ошибок, но те «вечные двигатели» были первыми примерами того, что подчинение законам физики необходимо людям не менее, чем подчинение законам государства. Эта убежденность – сродни вере – и привела меня сюда. Сначала работа казалась интересной, но потом стало ясно, что никакой помощи молодым и талантливым я тут не оказываю – напротив, всячески препятствую невежественным маньякам идей вечного двигателя и прочей лабуды. Иногда меня спрашивают – а не боишься, что вместе со всеми отошьешь непонятого гения? Я отвечаю: гений, пусть и непонятый, не станет в ответ на замеченную мной элементарную ошибку в его выкладках говорить «все вы спелись с заправилами нефтяного бизнеса и берете от них взятки за сдерживание прогресса». Все оказалось гораздо прозаичнее, чем я думал... Я вздохнул, повернулся к усиливающему свой шум чайнику и вздрогнул: у двери стоял человек. Я не слышал ни стука, ни звука открывающейся двери, ни просьбы о разрешении войти, ни даже покашливания и взглянул на посетителя с недовольством и вопросительным выражением – не я начал игру в молчанку, но продолжить ее могу. Незнакомец улыбнулся и произнес: – Прошу прощения – я не во время? Вы, кажется, собирались чаевничать? Не знаю почему, но все мое недовольство сняло как рукой. То ли в его голосе было что-то доброжелательное, то ли его улыбка обезоруживала, но я просто кивнул и сказал: – Да, собирался. Присоединитесь? Правда, не с чем особо-то.. На журнальном столике стояло лишь блюдце с несколькими пакетиками сахара. – Спасибо за приглашение! А у меня кое-что есть – вот, купил по пути.. Он открыл свой портфель и вытащил пачку печенья. Я оттаял окончательно – это было мое любимое печенье – из старых, и сейчас оно продавалось не везде. В данный момент оно пришлось как нельзя кстати. Я жестом пригласил его садиться и подвинул к нему свое чайное ассорти – обычную коробку из-под обуви, где стояли на выбор несколько пачек чая. Мне хотелось думать, что передо мной нормальный человек, а не апологет какой нибудь «единой энергии», определение которой не только ни в каких случаях не совпадает с общепринятыми формулами энергии, но и вовсе не формулируется на человеческом языке. Внешний вид посетителя способствовал этому моему неосознанному желанию: одет он был просто, держался невызывающе, а в глазах читались усталость и какая-то грусть.. Но всем известно, наколько обманчивой бывает внешность, и ждать можно было чего угодно. Заварив в чашках чай, мы коротко обсудили нынешнюю не в пример снежную зиму, и было пора переходить к делу – все же я на работе. – Так что у вас за вопрос? – произнес я, и почувствовал как внутри меня надежда на лучшее борется с застарелым скепсисом (последний явно пересиливал). – У меня назначено, на 16:45. Я взглянул в список – на 16:45 была назначена встреча с неким Дмитрием Васильевичем К. по вопросу «Теория и практическое применение тау-поля, регистрация и экстраполяция с визуальной интерпретацией». Звучит недурно. Я прочитал это вслух и взглянул на посетителя, ожидая разъяснений. Тот немного замялся и сказал после небольшой паузы: – Ну, короче, машина времени, – и он сделал неопределенный жест рукой. У меня резко испортилось настроение. Все ожидания оказались напрасны.. Но все же какая-то смутная доброжелательность к гостю еще теплилась, и я начал осторожно, но без особой надежды на успех: – Возможно, вы слышали о релятивисткой квантовой механике.. – Да, это моя специальность. Как, впрочем, и некоторые другие разделы современной теретической физики. Ну вот, диагноз уже проступает.. Прощупать его на предмет математики? Не очень-то благодарная задача копаться в сотнях страниц трехэтажных выкладок только ради того, чтобы найти потерянный минус. Но в названии было что-то про практику.. – И... работает? – Работает. Я судорожно подбирал слова – идиотская ситуация: никак не могу соединить ставший уже привычным образ психа с навязчивой идеей и сидящего напротив меня человека. Может, попробовать прямо в лоб? – И – как там?.. – Где – там? – Ну, в будущем. – А.. – он сделал грустно-комичную физиономию – Мы с вами умрем.. – Ну, положим, я мог бы это сказать без всякой машины времени. Или вы знаете, как? – Нет, не знаю. Но вы не станете отрицать, что бывают ситуации, когда это можно сказать более или менее точно. Например, о приговоренном к смертной казни преступнике, – он поставил чашку и продолжал, – Позвольте сделать небольшое отступление. Вы слышите – по улице едет трамвай? Действительно, раздавался грохот, свойственный этому виду транспорта, отличающий его не только от парусных яхт, но и от банального автобуса. Сидя в этом кабинете далеко не первый уже год, я привык к этому звуку, свыкся с ним и почти не замечал. Мой собеседник продолжил вопросом: – Доедет ли этот трамвай до станции метро, что в следующем квартале? – Ну.. видимо, да. Хотя, погодите – вы уверены, что он едет именно в ту сторону? – Вот видите – вам потребовалась дополнительная информация. Имея ее, вы сможете предсказывать будущее. – Только не надо делать из меня пророка. Если я подойду к окну и увижу положение трамвая, а также насколько возможно оценю его скорость, я смогу сделать и более точное предсказание. Но за предсказания такого рода больше «пятерки по физике» не получишь. Открытием это назвать, конечно, можно, но только вернувшись в доньютоновские времена – а машину времени для этого я пока от вас не получил! Его усмешка показала, что чувство юмора ему не чуждо – на лицо все признаки нормального человека! Я никак не мог уловить никаких отклонений в поведении, свойственных практически всем воинствующим невеждам. Он сделал останавливающий знак рукой: – Погодите, мне кажется, вы поторопились, рассматривая трамвай как материальную точку, движущуюся под воздействием пары сил. К физике нужно добавить еще и правила дорожного движения, которые не являются ее областью, хотя они намного проще. И окажется, что результирующее положение трамвая зависит еще и от сигнала светофора на перекрестке, через который он должен проехать. И я хочу обратить ваше внимание на то, что информацию о светофоре вы тоже можете получить. – Ага, только мне придется открыть окно и высунуться из него по пояс.. – Верно. Более того, даже так вы не увидите пробку, возможно создавшуюся в начале следующего квартала. И уж заведомо не заметите переходящую улицу старушку, перед которой трамваю придется притормозить. – Ну и к чему вы клоните? Все равно, даже видя меня и имея возможность сделать все необходимые измерения с любой степенью точности, вы не сможете предсказать абсолютно точно, какую руку я подниму через минуту: правую или левую – хотя возможностей всего две, – я почувствовал себя усталым пловцом, наконец нащупавшим ногами дно, и продолжал со все нарастающей уверенностью в своих доводах, – Свободу воли еще никто не отменял! И если бы даже.. – ..И если бы даже так называемая «машина времени» существовала, – он вдруг неожиданно бойко подхватил мою фразу, – то я не вижу никаких возражений тому, чтобы, назначив эксперимент с подниманием рук, не воспользоваться ей и не слетать на короткое время в будущее, подсмотреть там результат упомянутого эксперимента – то бишь, какую руку я подниму – и, вернувшись во времени назад и дождавшись проведения назначенного эксперимента, поднять другую руку! Только что нащупанная почва, резко наклонившись, спикировала на глубину Марианской впадины, а плотность воздуха вдруг стала соответствовать высоте Эвереста. Да не розыгрыш ли это? Ведь он только что процитировал – причем, даже скопировав интонации – мою собственную фразу, весьма неуклюую и довольно длинную для одного предложения, но все же компактно излагающую суть. Фразу, которую я отточил в многочисленных препирательствах с изобретателями разнообразных темпоральных механизмов. Я откинулся на спинку кресла в явном замешательстве. Мой посетитель, однако, не смутился и, как мне показалось, с интересом наблюдал за моей реакцией. – Держу пари, вы не раз приводили такое доказательство – или показательство – в спорах с оппонентами. Не очень строго, зато убедительно. Нет, я не собираюсь покушаться на свободу воли.. Я грубо прервал его: – Откуда у вас такая информация? Я понимаю, что при нашем тут уровне «секретности» не нужно ставить подслушивающие устройства, да и утечкой это не назовешь. Но все же любопытно – как? Изобразив на лице нечто вроде «крайней раздраженности», я уставился на него. Он все же немного смутился, но не потерял обладания, а вместе с ним и обаяния, продолжая уверенно наращивать свой рейтинг в моих глазах, хоть я и старался всеми силами показать, что «при исполнении служебных обязанностей» не потерплю вольностей любого рода. – Прошу вас, не нужно лишней эмоциональности. Этот эпизод мне был нужен для большей убедительности. Уверяю вас, сейчас все разъяснится. Все это походило сразу и на детектив, и на фантастику. Я пытался сказать себе, что детктив дешевый, а фантастика позапрошлого века, но это не сбивало уровня заинтересованности, который уже превысил пороговое значение. Я решил усилить натиск. Демонстративно взглянув на часы, я попробовал изобразить полное безразличие: – Простите, до конца времени, отведенного на ваш визит, остается двенадцать минут. Еще через полчаса заканчивается мой рабочий день, в конце которого у меня есть несколько важных дел. Будьте любезны, посвятите меня в суть вашего изобретения – или открытия. Прежде всего, я бы хотел получить краткое определение того, что упомянуто в заголовке, а именно «тау-поля». Это возможно в столь сжатые сроки, или мы назначим еще один визит? Мне кажется, у меня есть свободное время где-то через месяц.. К тому сроку вы сможете уточнить вашу концепцию, а я – более подробно просмотреть ваше краткое изложение сути проблемы, подшитое к делу.. Я сам удивлялся сухости и корявости моих слов – не умею я так разговаривать! Мой удар был направлен в самое больное место: все мои клиенты страшно боялись отсрочек, видя в них исключительно признак закоснелой бюрократии. Но на посетителя моя тирада, похоже, не произвела впечатления. Мне даже показалось, что он ждал ее. – Видите ли, я не уверен, что смогу – да и что захочу – прийти сюда через месяц. В том кратком изложении, что вы упомянули, нет никакой информации по этому вопросу – там цитата из Кафки, я просто скопировал пару страниц двумя кликами мышки. Смею предположить, что «менее подробно» вы тоже не смотрели.. Если вас хоть сколько-то заитересовали мои слова, я могу кратко изложить суть. Уложиться в двенадцать – или уже одиннадцать? – минут я определенно не смогу, но часа.. ну, полутора – может хватить. Он вопросительно взглянул на меня. Я, выдержав небольшую паузу, утвердительно кивнул и не смог сдержать улыбку, покачав головой. – Еще чаю?.. – Не откажусь, – он принял кружку, поставил ее на стол и продолжал, – Мысль об этом у меня возникла давно. Я занимался теорией суперструн, а также некоторыми другими проблемами фундаментальной физики, и так уж случилось, что мне пришлось углубиться еще и в теорию информации. Короче, мозг мой был несколько перегружен разнородной информацией, и, переключаясь от одной темы к другой, я всякий раз удивлялся, как мало между ними общего. Все мы больны идеей Единой Теории взаимодействий, но я подумал, что этого – даже если она будет – все же недостаточно. Я видел, что для более полной картины мира здесь явно не хватает информации. Я имею в виду не иформацию о чем-то, а информацию как физическую величину. И не ту величину, которую используют в статистике – энтропию, а некую функцию, описывающую реальность на микроскопическом уровне. Я стал думать в этом направлении – без нажима, спокойно, не оставляя основной работы. И через какое-то время у меня в мозгу сформировался образ некоего объекта, который я попробовал формализовать. Мне это удалось, но объект получился чрезвычайно сложный – скажу хотя бы, что не имей я тогда компьютера и навыка программирования, я просто не смог бы его и записать карандашом на бумаге. Но тем не менее он был самосогласован, и мне уже тогда удалось записать его в виде, косвенно зависящем от пространственных координат и времени, что позволяло его интерпретацию как некоего поля – бесконечнопараметрического поля в виде ряда, не допускающего простой сходимости. Я поудивлялся происходящему и подумал, что толку от этого никакого. Во-первых, не было способа его посчитать, во-вторых.. Он замолчал. Казалось, он пытается воспроизвести тогдашний свой ход мысли. – Так что же «во-вторых»? – в некотором нетерпении подтолкнул я. Он дернул головой, как бы стряхивая наваждение. – Черт побери, это было двадцать лет назад! Тогда я был молодым и собирался жить. Но я не мог противиться – эта проблема уже владела мной. Сначала я пытался говорить на эту тему с другими, но никто не понимал меня, а мне не хотелось тратить время на объяснения – а может, я боялся, что мою идею украдут.. Моя девушка ушла, и я даже не помню, когда это произошло. Возможно, это и спасло меня – я должен был заботиться о себе, это я понимал, и это поддерживало меня. Так вот, во-вторых, допусти я реальное существование этого поля, я все равно не мог бы его зарегистрировать. Дело в том, что, как выходило по расчетам – и это был первый существенный результат, это поле не содержало и не переносило энергии. И следовательно, как я тогда полагал, не могло водействовать ни на один материальный объект, то есть ничто не могло быть датчиком тау-поля, как я его назвал. Но что-то все же толкало меня, здравый смысл подсказывал, что некоторый аналог взаимодействия в обычном его смысле все же должен быть. И я нашел его. Он как-то весь сгорбился, будто бы сожалея о какой-то ошибке, которую уже не исправить. Чай остывал в кружке перед ним. После минутной тишины, я решился еще раз напомнить о себе: – Вы нашли его? Он размеренно покивал головой. – Оказалось, что тау-поле влияет на распределение квантовых вероятностей в состояниях с равной энергией в сложных системах. Практическое решение напрашивалось само собой: полупроводниковые приборы. Уже через год я добился демонстрации эффекта. До практического применения было еще далеко, но я работал как одержимый. Параллельно я исследовал математическую структура тау-поля. Вы знаете, как быстро росли и все еще растут вычислительные возможности. Через несколько лет, проведя вычисления в суперкомпьютерном центре Сан-Диего (деньги не были проблемой, я легко оформил несколько грантов на побочных результатах), я сумел перенормировать фунцию, а потом, с помощью весьма нетривиальной замены координат, я добился сходимости в разумном приближении. Вот тут-то я обнаружил свойство, которое меня просто потрясло.. Тут он еще раз остановил свой рассказ, глаза его расфокусировались – то ли он созерцал что-то внутри себя, то ли просто завис, как перегревшийся компьютер. Но я не торопил на этот раз. Только что услышанное мной – окажись это правдой – уже являлось самым поразительным открытием века со времен Эйнштейна и Шредингера. Если на этом фоне еще и оставалось место для дополнительных потрясений, то моя фантазия заведомо пасовала перед этим чудом. Я почувствовал себя не в праве и не в силах задавать вопросы. То, чего я подсознательно ждал всю жизнь, свершилось: ко мне пришел Гений. То есть я был в ангстреме от того, чтобы поверить этому окончательно, хотя и оставлял лазейку для отступления, уговаривая себя не поддаваться впечатлению и все проверить, насколько это будет в моих силах. Так или иначе, если это был мистификатор – это был великий артист. И, боясь пошевилиться, я ждал продолжения. Он «отвис» минут через пять, последовательно вернув к жизни сначала зрачки, потом лицо, пальцы рук и в конце концов пошевелился в кресле, вызвав негромкий скрип. Протянул руку за чашкой. Я подумал, не нужно ли предложить горячего, но не решился. Он сделал глоток, еще один, и так, не останавливаясь, выпил всю чашку. И снова я не смог выдавить из себя и слова, чтобы предложить еще. – Хороший чай. Можно еще? Плохого чая я не держу, но чувствовалось, что он просто привык к пакетикам, хотя и не потерял вкус. Поймав себя на этой мысли, я понял, что оцепенение сходит и с меня, и я готов продолжать слушать и воспринимать. Так что же могло потрясти человека, уже перевернувшего все понятия об основах мироздания? И тут меня пронзило, словно током – я вспомнил, к чему привели великие открытия эпохи начала ХХ века. То, что в тот момент люди даже не могли предусмотреть. Та не очень большая энергия, но помноженная на громадное количество атомов – а точнее, их ядер – которая, вырвавшись, уже привела к гибели многих тысяч людей, и все еще угрожает полным уничтожением всему человечеству. Невозможно приписать первооткрывателям желание добиться именно этого. Точно так же, смешно обвинить их в халатности. Но мир оказался устроен таким образом, что гораздо проще сделать большой взрыв, чем брать ядерную энергию на свои нужды понемногу. До того момента все было не так – даже после изобретения пороха людям пришлось долго еще думать над тем, как применить его в военных целях. Сила взрывчатых веществ увеличивалась постепенно. Но цепная реакция все перевернула с ног на голову: стало легче взорвать целый мегаполис – и даже весь земной шар, чем вскипятить чайник с водой. Вдруг мне стало страшно. Я вдруг почувствовал себя пассажиром утлой скорлупки, которой со всех сторон грозили беды. Какие новые напасти могли скрываться здесь? И неужели мой таинственный собеседник смог все предусмотреть? Он взял у меня из рук горячую чашку, наклонился к ней, вдохнул аромат, театрально закатил глаза, сделал небольшой глоток и потянулся за печеньем. – Кажется, я вогнал вас в тоску. Может, сделать небольшой перерыв и перейти к демонстационной части? А потом продолжим теорию. Идет? Я неопределенно пожал плечами. Насчет тоски – это был явный сарказм. Но отказаться от зрелища, которое к тому же могло многое объяснить, я, конечно, не решился. Тот, похоже, тоже извлекал удовольствие из происходящего: – Итак – show time! Из старомодного простого кожаного портфеля на свет Божий был извлечен абсолютно обычный и совсем не новый компьютер-ноутбук. Пока загружалась операционная система, он спросил меня: – Вы не будете так любезны дать мне логин и пароль для доступа к Интернету через вашу локальную беспроводную сеть? Обещаю их не запоминать. Я порылся в бумажках в ящике стола и выудил нужную. Мой посетитель достал из портфеля еще один электронный прибор. – Это GPS, с его помощью я определю наши координаты... Готово. Теперь выберите время в прошлом. Только не очень далекое, иначе придется долго ждать. – Ну.. скажем, сегодня, 16:30.. Он усмехнулся: – Горяченькое, пылу с жару.. – поцокал клавишами, несколько секунд посидел, чего-то ожидая. – Скорость у вас тут неплохая. Прошу к столу! На экране ноутбука, услужливо повернутого ко мне, был изображен я собственной персоной. Я – тот я – произнес: «К сожалению, я не вправе расходовать время и средства на бесперспективные исследования..». Сидевший напротив меня человек вдруг резко встал, и из динамиков донеслось: «Хорошо, хорошо.. Но не думайте, что вам так легко удастся остановить прогресс науки! Я знаю, куда я пойду.. И я еще вернусь!!.». Затем звук хлопнувшей двери – на этот раз, выхолощенный динамиком ноутбука, он был гораздо тише. Вид был такой, будто снимали от задней стенки, сбоку от меня, и я невольно покосился на нее. Там, как всегда, стоял шкаф с множеством папок, и при желании в нем можно было спрятать не только камеру, но и зрительный зал Большого театра во все его шесть ярусов.. Гость перехватил мой взгляд, понимающе кивнул, внимательно осмотрел комнату, задержал взгляд на стене сзади моего кресла, снова постучал клавишами, выждал еще несколько секунд, и на дисплее снова прошла та же самая сцена, только теперь ракурс был другой: полэкрана занимал мой затылок. Я снова непроизвольно обернулся, но не нашел ничего, кроме довольно ровного слоя краски на стене и побелки на потолке (я не люблю вешать украшения за спиной). – Что скажете? Умом я понимал, что мне следует проявить предельную осмотрительность, но почему-то я был склонен верить этому человеку. – Можете ли вы показать другое место? – Да, но мне нужны его точные координаты. – А время? – Чем дальше вглубь, тем больше времени займут расчеты. Но в пределах месяца можете не стесняться. – Хорошо... – Я призадумался, вспоминая подходящий момент. – Вот, нашел. Недели две назад ко мне забегал мой институтский приятель. Было время обеда – ровно 13:30, я помню -, и мы заскочили в небольшое кафе тут неподалеку. Я помню точную дату. Устраивает? – Да, если там есть доступ к Интернету. Я заверил его, что с Интернетом проблем не должно быть (если не считать небольшую плату за пользование), и через четверть часа мы уже сидели за столиком небольшой и без претензий забегаловки, где, впрочем, варили неплохой кофе. Снова воспользовавшись GPS’ом, этот удивительный человек ввел несколько чисел в компьютер и сказал, что нужно подождать минут десять. – Так что же – сама, гм.. машина времени находится где-то в Интернете, и вы к ней обращаетесь по сети? – Не совсем так. Этот ноутбук, хотя и выглядит обычным образом, на самом деле содержит тот самый датчик тау-поля, о котором я говорил уже. Он регистрирует его в довольно большом количестве точек, разнесенных по пространству и по времени. Более того, он производит некие предварительные расчеты, на основе которых выбирает новые точки для дополнительной регистрации, и так несколько циклов. После этого полученные данные отправляются на распределенную вычислительную сеть, во много раз превосходящую по возможностям эту скромную машинку. Там же происходит и визуализация. Думаю, наш запрос уже готов. На экране снова появилось окошко с видео довольно примитивного качества, где я различил себя, сидящего спиной, и Колю, моего приятеля, который, жестикулируя, что-то рассказывал. Я прислушался к фонограмме и действительно узнал наш тогдашний разговор... Я решительно не знал, что сказать. Ощущение присутствия при величайшем открытии нашей эпохи полностью овладело мной. Судорожно собирая остатки мыслей, я, наконец, выдавил: – Пожалуйста, продолжайте. Он усмехнулся. – Я думал, вы окажетесь более недоверчивым, потребуете многочисленных доказательств и постановки эксперимента в чистых условиях, или, как минимум, спросите про будущее.. – На все это еще, полагаю, будет время. Сейчас я не хочу перебивать вас. Если это все инсцинировка, то это мастерская инсцинировка, и стоило бы немало заплатить, чтобы оказаться зрителем. Я же, вашей волей, ее участник, и даже если это сон, я не хочу, чтобы этот сон кончался. – Сон.. Когда-то я тоже считал это прекрасным сном, достойным продолжения. Но за сном всегда следует пробуждение. – Что вы имеете в виду? – М-мм.. погодите немного. Давайте еще поспим. Итак, поскольку вопроса от вас не последовало, я сам задам его: «Как?». То, что он поведал далее, было действительно потрясающе. Определенно, требовался гениальный ум, чтобы вывести эти поразительные по сложности и значимости достижения, и лишь такой же гений мог представить результат столь необычайно просто. Нет, не настолько просто, чтобы я сразу все понял, но по крайней мере я успевал следить за мыслью как за развитием сюжета увлекательного триллера. На протяжении некоторого времени он легко устно оперировал математическими выкладками, вводя по пути новые определения, по сути расширяя границы современной математики, после чего произнес: – Не знаю, насколько это прозрачно для вас в столь сжатом виде, но отсюда следует свойство, которое я назвал псевдоаналитичностью. Как вам известно, функция называется аналитической, если она бесконечно дифференцируема. И если знать поведение такой функции на малом отрезке, то можно восстановить ее на всей области определения. Мое тау-поле имело именно такой характер, но только в одну сторону – в прошлое. При переходе к рассмотрению будущего, появлялось бесконечное ветвление, которое, впрочем, модулировалось вероятностью. Эта модуляция во многих случаях сводилась к почти полной определенности, и это находилось в прямом соответствии с тем, что, как вы уже заметили, любой хороший школьник может рассчитать движение простых тел под действием сил – то есть, грубо говоря, к выполнению законов Ньютона. В более сложных случаях расчеты дают вероятностное распределение, которое сводит результат к простому гаданию. Заглядывание в будущее больше, чем на несколько секунд практически бессмысленно еще и потому, что требует на современных компьютерах времени расчетов, исчислюющегося многими сутками в самых простейших ситуациях. Короче, в будущем по-прежнему может быть все. С прошлым же ситуация кардинально другая, и вы уже были свидетелем тому, как просто произвести вычисления и восстановить детальный вид тау-поля в не очень отдаленном прошлом. Он сделал передышку. Я безнадежно заблудился в первых же словах его математических выкладок, но осмыслить результат оказалось в моих силах. И я набрался смелости, чтобы спросить: – Но как вы визуализируете это поле? – Ну, это хоть и не совсем простая задача, но решаемая точно, даже не нужно никаких приближений. Эта работа также может быть выполнена на компьютере. Нужно только задать точку и направление взгляда. Машина сосчитает всю трехмерную картинку, спроектирует ее на плоскость и переведет в обычный mpeg-формат. Для проигрывания этих файлов я использую стандартные программы.. – Но для того, чтобы увидеть прошлое, вам все же нужно находиться в той самой точке? – Вы меня удивляете.. Какая же она «та же самая», если Земля вращается вокруг собственой оси и к тому же летит со скоростью 30 км/сек вокруг Солнца, а Солнце в свою очередь со скоростью 200 км/сек мчится сквозь пространство? Я мог бы продолжить этот ряд, но слава Богу, мне удалось найти механизм привязывания к полю. Все, что мне нужно – это знать точные координаты. – И мы можем увидеть то, что происходило.. – ... в любом месте на Земле. Независимо от расстояний и стен. – Только на Земле? – Пока – да. На расстояниях, соответствующим размерам Солнечной системы, количество требующихся вычислений снова резко возрастает. Так что увидеть прошлое – даже недалекое – Марса сейчас, увы, нельзя. Но это преодолимое препятствие для техники будущего. Есть еще одно ограничение, но оно тоже естественно. Поле распространяется со скоростью света, но на процессы установления требуется несколько колебаний, таким образом реальная скорость распространения поля оказывается эффективно ниже, и намного. Грубо говоря, сейчас мы не можем узнать, что происходило в некоторой точке в Южной Америке минуту назад, но можем посмотреть прошлое часовой давности. Это выглядит странно, ибо простой звонок по телефону или тот же самый Интернет может дать вам необходимую информацию. Не забывайте только, что тау-поле дает наиболее полную картину, которую не описать в нескольких словах по телефону, и даже не передать в видеоролике по Интернету. Конечно, разместив такой же датчик, как в этом ноутбуке, на другом конце земного шара, мы сможем все увидеть быстрее. И если датчик тау-поля доставить на Марс, скажем – мы сможем добыть уникальные сведения о практически всем на этой планете! Его глаза загорелись хорошо мне знакомым жаром исследователя, но продолжалось это недолго. – Вот, собственно, и все. Спрашивайте. Только спрашивать я ничего сейчас не мог. Да, кажется, ничего другого я тоже не мог. И, за неимением лучшего, я решил переключить разговор в слегка другое русло: – Если все это так, то это эпохальное открытие. Но, даже после этих демонстраций, я как вы правильно заметили, нуждаюсь в дополнительных экспериментах. Да и не только я! Ваше открытие будет срочно передано на рассмотрение специальной комиссии – это обязательная процедура. Затем им безусловно заинтересуются лучшие умы Академии. Да что я говорю – им заинтересуются все ... И тут он бойко подхватил: – ... и в первую очередь, министерство Обороны! Я осекся. Безусловно, он прав. Но только что из этого следовало? Я обалдело смотрел на него и решительно не знал, что сказать. После некоторой паузы я все же открыл рот: – Вы сказали, что стены не являются препятствием для тау-поля.. – Абсолютно. – И можно увидеть то, что было минуту назад за вот этой стеной? – Можно. Думаю, там находится кухня этого кафе. Ничего интересного. – Постойте.. – до меня начинало что-то доходить, но я пока не мог сформулировать. – И.. вот за той стеной? – Да, конечно. Какая разница? Хотите взглянуть? – Нет. Я знаю, что там. Там туалет. Он смотрел на меня не мигая. Его лицо вдруг стало бесконечно усталым. После небольшой паузы, он улыбнулся: – Вы на верном пути. Смотреть в туалет, конечно, мало приятного. Другое дело, скажем, ванная или спальня.. – Вы.. смотрели? подсматривали?.. – Да, – он сказал это просто, как само собой разумещееся. – И.. за кем же? – Сначала – за соседкой. Это очень миловидная молодая женщина, еще не замужем. – А потом? – Потом мне захотелось самого лучшего, мне казалось, я того заслуживаю, – и он назвал имя голливудской звезды первой величины. – Но.. результат отличался не слишком сильно. Ситуация сложилась весьма оригинальная. Только что передо мной сидел Гений, двигающий Человечество по пути Прогресса, и вот – нате вам, простой сладострастник, использующий величайшее достижение на потребу собственной утехи. Какая уж там речь об исследованиях Марса! – Я вижу, вы осуждаете меня.. Но вы сами сейчас задали вопрос про эту стену, – указал на нее жестом. – И дело не в том, смотреть или нет, а в том, что вопрос этот возникает довольно просто. Как говорится, было бы корыто.. Я молчал. Не хочу сказать, чтобы я был таким уж ярым моралистом – я вполне мог понять и оправдать чувства здорового мужчины, но все же как-то не вязалось это с «величием момента» – а момент, по моему твердому убеждению, был явно великим. И я молчал, в очередной раз сбитый с толку этим человеком, который уже неоднократно на протяжении короткого времени давал мне понять, что мышление гениев устроено несколько иначе, чем, скажем, мое. Если – в очередной раз сказал я себе – если это не розыгрыш. – Ладно, похоже, я вас крепко задел, – он шумно вздохнул, – Что ж, разговора не получилось – разрешите откланяться.. Я сообразил, что заканчивать разговор таким образом было бы верхом неблагоразумия. В конце концов, человечеству нет дела до моих моральных принципов, а у меня было такое ощущение, что величайшее изобретение вот-вот выскользнет из его – человечества – рук. Я сразу вспомнил о своем профессиональном долге и, в какой-то мере, о личных интересах. – Постойте, постойте! Как это не получилось? Пожалуйста, не обращайте внимания на мои минутные замешательства. Я думаю, вы понимаете, что воспринять сразу столько поразительной по своей сути информации для нормального человека не так-то просто. Я просто пытаюсь усвоить и сделать хоть какие-то выводы. Но, думается мне, я уже переступаю свои полномочия. Дальнейший план действия будет приблизительно таков: я докладываю о вашем открытии своему начальству, которое в свою очередь, я полагаю вызовет вас, ибо захочет убедиться своими глазами, и, если все пройдет хорошо, то через буквально несколько дней вы сможете выступить на президиуме Академии. Хотя, это произойдет лишь в случае, если дело не будет сразу засекречено. Если же будет признано, что открытие представляет государственный интерес, то дальнейшие события будут развиваться несколько иначе.. Он интенсивно затряз головой: – О, да, да, я понимаю, – затем встал, опершись на руки. – Было очень приятно познакомиться. – Мы можем прямо сейчас назначить дату вашего следующего визита. Тянуть нет никакого смысла. Пожалуйста, выберите первое удобное для вас время. Можно завтра. Он нагнулся за портфелем и стал укладывать в него ноутбук. – Нет, завтра я не смогу. – Послезавтра? – Я не смогу. Не смогу в любое ближайшее время. Да и в неближайшее тоже. – Мне кажется, я не совсем понимаю вас... – Что ж тут непонятного? Я замялся. – Знаете, я как-то привык, что изобретатели.. ну, с несколько большей энергией продвигают свои разработки. Даже если там нечего продвигать. Ваше же открытие способно перевернуть мир! Боюсь, я не смогу назвать ничего, равного ему, – тут я опять решил оговориться, но уже вслух. – Если это, конечно, не мистификация. Он усмехнулся и снова сел. – Ну вот вы и сказали то, что я ожидал с самого начала.. Нет, это не мистификация. Я понимаю, что это слишком похоже на розыгрыш. Вы знаете – даже мне иногда так кажется. Разница в том, что вы думаете, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, а я... Короче, всего вам самого доброго. Он резко поднялся, кивнул, взял свой портфель, повернулся и пошел к двери. Ситуация стала приобретать несколько драматический оттенок. Во всяком случае, я решительно не мог понять, что же мне делать дальше. Возможно, нужно было просто остаться, позволив ему показать свой характер, но я подумал, что гении вообще странные люди, и что им можно и должно позволять больше. Еще я вспомнил, что у меня нет даже краткого описания открытия, и тут же пришла мысль, что и остальные данные в заявке могут оказаться ложными – в том числе адрес и имя самого изобретателя. Что если он нарочно указал неверные данные? Вопрос «зачем» в данный момент был неуместен. То, что я наблюдал в течение последних часов, выходило за все привычные рамки – и само представленное открытие, и поведение этого странного человека. Главное – я мог больше никогда не увидеть его, ничего о нем не узнать и счесть все произошедшее абсурдным наваждением. Все это промелькнуло в моем мозгу за доли секунды, единым снежным комом, лавиной, скрывшей детали, но не дающей шанса ей противостоять. Я понял, что должен его догнать. Оставив на столе деньги за кофе с чаевыми, я ринулся к выходу, на ходу напяливая куртку. Распахнув дверь, я с крыльца просканировал взглядом тротуар и сразу увидел его. Он шел неторопливо – пальто не застегнуто, шапка в руке, голова поднята навстречу падающему снегу. Я поспешил за ним и вскоре догнал его. Видимо, заметив меня боковым зрением, но продолжая смотреть вперед и вверх, он спросил: – Вы правда думаете, что это великое открытие? – Бесспорно! Я даже затрудняюсь сравнить его с чем бы то ни было – Теория относительности, квантовая механика.. – Хорошо. Я понял вас, – снова небольшая пауза. – А что вы скажете о практическом значении? – Да это же просто переворот в нашей жизни! – я стал судорожно соображать и выкидывать на-гора все приходящие мысли. – История! Можно будет узнать все о прошлом. Я не знаю, нет ли временных ограничений.. – Их нет. Только большие потребности в расчетах, но они не бесконечны. – Ну вот! Не нужно будет расшифровывать старинные манускрипты, раскапывать старые города.. Можно будет посмотреть на римский сенат как мы смотрим репортажи из Думы в новостях! Увидеть битвы, в которых побеждал Александр Македонский, присоединиться к классу пифагорийцев, проникнуть в интриги Французского двора – и даже воочию увидеть распятие Христа! В этом месте моя восторженная речь захлебнулась. Что-то показалось мне.. каким-то неадекватным, что ли.. Узнать всю правду об истоках религий – не только христанкой, но и всех – как это может отразиться на воззрениях многих миллионов или даже миллиардов людей? Но он не дал мне долго раздумывать. Быстрый вгляд, в котором я прочел как бы одобрение, что я на верном пути, и он подтолкнул: – Продолжайте. – Криминалистика – это же революция в ней! Можно раскрыть любое преступление – из тех, что были совершены только что, а также старые, до сих пор нераскрытые. Теракты можно проследить, как на ладони. И выследить преступников! Нет разницы – убийство или карманное воровство – ничто не скроется от возмездия. Вы этом месте он отвел взгляд. И снова меня кольнуло какое-то предчуствие несоответствия, и я приостановился. На сей раз он не торопил, а сказал сам: – Да. От этого объектива не скрыться... Причем, трудно предсказать, в чьих руках он окажется более эффективным – правосудия или самих злоумышленников, от которых тоже нельзя будет спрятаться. А может, простого обывателя? Технология доступна всем. Вы же видите, как это просто. То, что сумел сделать я, под силу любому. Все, что нужно – иметь в руках вот такой, - он тряхнул портфелем, - несложный прибор. Я хочу сказать, что технологически нет препятствий к их массовому и даже полукустакному производству. А там.. Хотите посмотреть, что делал ваша жена, ваш ребенок, сосед, начальник, подчиненный, президент страны или просто случайный человек – пожалуйста! Нет ни стен, ни занавесок, ни пределов.. По сути, одежды тоже нет – какой смысл надевать купальник на пляже, если кто угодно может беспрепятственно смотреть в раздевалку? Кроме того, небольшая модификация в программе – и простая опция в меню отменит визуалицию одежды. Хотите посмотреть на заседание американского сената в голом виде? Включите опцию. Но, возможно, вы предпочтете бал при дворе королевы Виктории? Я молчал, не имея ничего возразить. – Я, разумеется, не про вас лично. Я уже убедился в ваших моральных принципах несколько минут назад. – Это была проверка? – Да, что-то вроде. – Но подглядывания все же были? – Да. Хотя это и не согласуется с вашими принципами, такое желание мне кажется нормальным для одинокого мужчины. Я вам больше скажу – я следил и за вами. Я оторопел. – Но зачем?? – Мне не нужно было говорить со случайным человеком. Я хотел убедиться, что вы меня поймете. Не пугайтесь – я посмотрел несколько ваших деловых разговоров – и это все. Я понял, что вы человек грамотный и честный. Последнее довольно редко встречается – и не только в наше время. Именно таким образом я подслушал фразу, покоробившую вас в начале нашего разговора. – Хорошо. Но объясните мне – чего вы все-таки хотите? Он взгянул на меня, как бы сожалея, что я так до сих пор ничего и не понял. Остановился. Потом отвел глаза, посмотрел под ноги, где снег хранил отпечатки подошв наших ботинок – ближних отпечатков, безжалостно засыпая отдаленные. Мы одновременно проследили взглядом две цепочки следов, и было хорошо видно, что они уходят в никуда. Снег с ветром делали свое дело, скрывая информацию. Скрывая, но не уничтожая. Наконец мой собеседник произнес с явно чувствующейся усталостью в голосе: – Ничего. Я и сам спрашиваю себя, зачем пришел к вам. Наверное, мне надо было с кем-то поговорить. При этом все мои знакомые решительно не подходили на роль слушателей. И я подумал – почему бы мне не воспользоваться своей машиной? И провел небольшое исследование. Я заставил себя улыбнуться: – Надеюсь, вы не подглядывали за мной в туалете.. Он улыбнулся в ответ, но лишь на секунду. – Теперь вы понимаете? – он повернулся ко мне и снова заглянул в глаза. – Открытия в области атомной физики привели к созданию страшного оружия. К чему приведет мое открытие? – К тотальной слежке? – К тотальной правде. Устойчивые словосочетания будто сами просятся, чтобы их переделали. Получается эффектно, но обычно требует уточнения. Но от этого выражения меня резко окатила волна мурашек.. – Звучит неплохо. И что вы под этим понимаете? – Тотальная слежка – это процесс, и процесс весьма непростой. По сути, это идеализация, к которой невозможно приблизиться. Ресурсы, затрачиваемые на слежку, порой очень велики. А результаты не так уж и часто оправдывают себя. И если уж следящий упустил что-то – все, он не имеет полной картины. Попутно собирается масса мусора, КПД слежки составляет проценты или меньше. У объекта слежки всегда есть, пусть иногда трудноосуществимая, но все же реальная возможность уйти от нее. А теперь давайте применим мой метод.. Все, никакой слежки, штат шпионов распущен – им просто нечего делать, как, кстати, и большинству историков и археологов. До поры до времени ваши действия никого не интересуют. Но чуть только интерес появился – считайте, что ваше досье уже на столе, со всей степенью подробности, какую только можно вообразить. Он остановился и повернулся ко мне лицом. – А вы никогда не задумывались, что если даже наше общество не построено целиком на лжи, то ложь все же является неотъемлемой его частью? Форма разная, и часто весьма безобидная. Начать с простого сокрытия информации, что не есть ложь в прямом смысле слова, но в нашем контексте эта разница не играет большой роли. Тайны бывают разные: частные, деловые, профессиональные, врачебные.. Государственная тайна, на которой порой держится вся мощь страны. И тут же маленькая тайна мужа, который прячет свои похождения от жены – причем, иногда тоже с весьма благородной целью сохранения семьи.. Вы не помните кто это саказал, что в бизнесе преуспевает тот, кто владеет информацией? А секрет технологии создания оружия массового поражения, который сейчас является одним из ключевых вопросов жизни и смерти человечества? А ответ к задаче на экзамене?.. Он на секунду умолк и продолжал уже в другом тоне: – Можно привести много примеров другого свойства, противоположного. Когда недостаток информации является губительным. Например, в медицине. Куда сейчас, скажем, без рентгена? Но рентген дает лишь очень приблизительную картину.. Черпая информацию непосредственно из тау-поля, можно получать детальные срезы внутренностей человеческого тела на микроскопическом уровне, при этом не нанося абсолютно никакого вреда пациенту! То же самое можно сказать про диагностику механизмов. Более того, восстановление информации с «полетевшего» жесткого диска – лишь вопрос количества вычислений. Идем дальше: давняя проблема предсказания землетрясений – она упирается в нашу полную слепоту, незнание устройства Земли, и тут уже рентген не поможет. А тау-поле покажет все, успевай только обрабатывать данные! Что я сейчас точно не успевал – это обрабатывать данные. Его слова буквально лупили меня кувалдой по голове, и я готов был взмолиться о пощаде. Но он, похоже, только входил в раж. – Тысячи, миллионы преимуществ! Все, что мы с вами можем придумать сейчас не составит и сотой доли громадного числа реальных возможностей, которые здесь кроются! Тут он замолк. Он стоял и смотрел на меня, и глаза его были широко раскрыты. Ветер, порывы которого все усиливались, дул ему в спину. Густой снег обтекал его потоком, было такое впечатление, что он удалятеся от меня. Волосы бились на ветру, снег порошил их, и его снова сдувало. – Неужели вы и правда думаете, что государственные службы в состоянии правильно воспользоваться этим открытием? Не смешите меня.. Неважно, какой страны это будет правительство – оно все равно употребит его только для своих корыстных целей, при этом позаботится о том, чтобы не было никакой утечки информации о нем. Я вряд ли сгущу краски, если скажу, что полная изоляция – вплоть до уничтожения – будет грозить всем, кто имел отношение к проекту. Ставки слишком высоки. Вы готовы пожертвовать своей жизнью ради их блага? Он замер на секунду вопросительно глядя на меня. Излишне говорить, что я не нашелся, что ответить. – Одновременная передача нескольким правительствам сразу не решит вопроса. Все попытаются успеть как можно раньше использовать свою накопленную силу, и при этом счет будет идти даже не на дни, а на часы и минуты! У «них», также как и у «нас» возникнет мысль, что лучше сразу уничтожить врага, чем оказаться перед ним без штанов. Жуткая, чудовищная дестабилизация политического положения – и не факт, что наша планета сможет его пережить.. Все сильнее дул ветер, все гуще валил снег, и все громче, даже как бы с эхом, звучал его голос. – Я понимаю вас, не так просто осознать все в один миг. Мне потребовались годы раздумий, параллельно с тем, как я заканчивал исследования и доводил аппарат. Чем дальше, тем больше, я думал над этим днями, ночами. Я пытался придумать решение для этого вопроса, но я так и не нашел его до сих пор. Теперь же у меня осталось слишком мало времени.. Он опустил голову и замолчал. Щуря глаза под налетающим ветром и снегом, я смотрел на него и не понимал, что происходит. Но меня хватило на то, чтобы произнести: – Почему?.. Почему мало? – Помните, в начале нашей беседы я сказал вам, что не знаю как мы умрем?.. Так вот, я действительно не знаю, как. Я уже говорил – просчет будущего чрезмерно ресурсоемок и неточен. Но это, если пытаться получить полную картину. Я решил поставить вопрос иначе. Я просчитал вероятность того, что я буду жив через год. Поскольку требовалось получить буквально один бит информации, расчеты оказалось возможным провести, хотя они все равно заняли довольно большое время – недели. Результат оказался неожиданным – по крайней мере, для меня. Я должен был умереть с вероятностью восемьдесят процентов. Конечно, я испугался. Проведя еще несколько расчетов в дихатомической последовательности, я уточнил время моей вероятной.. смерти. После этого я подумал, что смогу обмануть природу. Я полностью изменил свою жизнь – сменил место жительства, сменил привычки, рацион питания – я даже сходил к врачу. После этого произвел расчеты снова, и выяснил, что вероятность увеличилась до восьмидесяти семи процентов. Я продолжал в том же духе, регулярно просчитывая вероятность, но она показывала тенденцию только к увеличению. Когда я понял, что ничего не могу сделать, я решил, что мне нужно с кем-то поговорить. И я выбрал вас. Кровь жутко стучала в висках, но дыхание как будто замерзло. Я шевелил головой из стороны в сторону, будто пытаясь сказать: «Нет!». Его взгляд изменился, он смотрел на меня с полной отрешенностью, но все же с какой-то тлеющей искрой надежды. – Когда?.. – только и сумел вымолвить я. – Завтра. Точное время неизвестно. Вероятность – девяносто восемь и две десятых процента. Пауза. Она длилась недолго, не больше десяти секунд. Но за это время последняя искра надежды успела угаснуть в его глазах. – Но – два процента?.. – Один и восемь. Он сделал шаг назад – туда, откуда дул ветер и несся снег. Все окружающее стало уменьшаться в моих глазах, будто я смотрел из окна удаляющегося, набирающего скорость поезда. А он все шел и шел задом, глядя на меня – или сквозь меня? Удалялся, как остающийся на платформе, как человек, которому не хватило билета. Шел, едва переставляя ноги, но мне казалось, что он бежит так, задом. Вот он вышел из освещенного фонарем круга. Я уже скорее почувствовал, чем увидел, как он вдруг резко повернулся и окончательно скрылся за углом...